К. Мартынов― Добрый день. А. Осин― Наверное, главное, что произошло за сегодня – это прямая линия с президентом России Владимиром Путиным. Каждый ищет в этом, наверное, какие-то свои смыслы. Наверное, кто-то решил свои проблемы. Действительно какие-то поползновения уже властей по итогам сказанного были. Но, наверное, мы все-таки остановимся больше на сущностных моментах. Потому что такие вопросы тоже ему задавали. Не только о чистой воде или состоянии газопровода где-то. В частности политические вопросы тоже задавались. И говорил Владимир Владимирович о преемнике своем. Такой вопрос тоже ему задали. И он сказал, что его задача – давать рекомендации касательно тех, кто будет претендовать на эту должность. Решать будет народ – повторил он еще раз. И кроме того, собственные творческие планы озвучил. Сказав, что будет сидеть на печке. Какой вы видите ситуацию перехода власти и как его нынешнее высказывание на этом отзывается. К. Мартынов― Я хочу сначала про формат немного высказаться. Потому что то, с чего вы начали – это история про то, что появился такой канон. Как в любой комедии или любом жанре художественном, в любом фильме, сериале есть место драматического напряжения. Есть шутка, есть более легкий момент. Есть какая-то кульминация. Вот прямая линия Путина за эти годы тоже оформилась в какой-то такой канон. Есть мировоззренческие вопросы, когда президент делится с народом, как он видит мир. Это одна составляющая. Есть решение вопроса газоснабжения, водопровода и крыш в школе. Это творение таких политических чудес в прямом эфире. Когда мгновенно материализуется совершенно недоступный жителям губернатор и берет под козырек, что-то выполняет. Это много раз обсуждалось. В этот раз было очень заметно, есть такие вопросы Путину о том, какие у него в целом вкусы. Что он любит. Он сегодня сказал, что любит Первый концерт Чайковского. В этом тоже есть политический смысл. Это та мелодия, которая заменила собой гимн России на Олимпиаде в Токио. То есть наша довольно большая фига в кармане с этим Чайковским. Всем нашим критикам за рубежом. И есть еще, что меня очень тронуло – такая история: как Ленин как человек. Я специально сказал: Ленин. Я не оговорился. Вот как он кушает, что он любит. В этот раз этот механизм работал за счет накрахмаленных рубашек. История, что Путин много работает, не успевает поблагодарить женщин из химчистки в Огарево, что они ему так хорошо крахмалят рубашку. И вот он все-таки нашел минуту и на всю страну и все прослезились. Очень хорошая сценография. Понятно, что некоторые вещи здесь были совсем сценаристами запланированы. Так же как делаются какие-то фильмы. Я думаю с рубашками, с воротничками это так работало. Тем не менее, меня в этом формате многие вещи беспокоят. Мне показалось, что одна из самых важных вещей, она так вскользь прозвучала в его разговоре сегодняшнем. Это история про то, что кто-то спрашивает: а почему губернаторы тоже не делают такой замечательный формат. Тоже не проводят с народом прямую линию. Посмотрите, как у вас хорошо и красиво получается. Губернаторы там попрятались по своим кабинетам, к народу не выходят. И вот крышу ни починит, ни вообще добиться какого-то человеческого слова, и мы даже не знаем, где они воротнички себе крахмалят. В общем, какая-то ерунда, а не управление страной. Путин говорит, что да, действительно отличная идея. Почему бы губернаторам главам регионов ни прислушаться к народу. Действительно они вполне могут тоже так делать. И вот в этот момент я начинаю довольно сильно беспокоиться. Потому что уже в предыдущие годы было понятно, что прямая линия с учетом состояния нашей политической системы, то есть почему в США нет прямой линии президента – потому что президент отчитывается перед парламентом и регулярно перед независимыми медиа внутри страны, которые могут задавать ему самые ужасные зловещие вопросы. Что регулярно происходило и с Трампом, и со всеми остальными. Когда у вас нет этой истории, ну у нас бывают острые вопросы на пресс-конференциях, но они такие как бы видно, что там идут на рациональное обострение. Здесь можно обострить. Эти вопросы лучше не трогать. Всегда есть вещи, которые лучше сейчас с президентом не обсуждать. И когда ты не отчитываешься перед избирателем, то есть у тебя нет шансов проиграть на выборах, ты не отчитываешься перед парламентом всерьез и перед журналистами, которые не боятся с тобой разговаривать на равных. Тебе приходится изобретать для поддержания всей этой риторики формат прямой линии. За этой штукой за прямой линией стоит понятная идеологема, что в принципе равных Путину в стране нет, отчитываться ему не перед кем. И единственное исключение – это суверен РФ, записанный в Конституции, то есть российский народ. На что он сегодня много напирал. Но получается, что между этим народом, который вроде состоит из индивидов, но на самом деле это какая-то огромная масса миллионы людей и неизвестно, кто из нас конкретно народ представляет. Вроде бы все, но одновременно никто. У нас есть субъект Путин и есть народ. Между ними абсолютно выжженная земля. Никаких институтов, достойных внимания, на которые можно надеяться, которые бы работали, на которые сами граждане РФ надеются – их не остается. Прямая линия – наш последний государственный институт. Но я так немного намеренно сейчас утрирую. Но в целом я думаю, что это более-менее правда. И когда эта идея еще будет спускаться на уровень регионов, если действительно это начнется и если рекомендации Путина будут считаны в данном случае как приказ к действию. Что вполне вероятно. То у нас будет вот такая особая политическая конструкция, где суды, выборы, медиа, что угодно еще не работает, зато у нас в каждом регионе, каждом городе потенциально есть своя прямая линия. На которой время от времени решаются какие-то вопросы. Мы узнаем, что думает начальство, в чем сейчас генеральная линия или не очень генеральная. Локальная региональная линия. И так далее. И это очень печальное свидетельство, но, на мой взгляд, довольно серьезная и глубокая деградация той политической системы, которая появилась в начале 90-х годов и вот дошла до своего нынешнего развития. А. Осин― А может выстраивание новой. К.Мартынов: У нас есть субъект Путин и есть народ. Между ними абсолютно выжженная земля К. Мартынов― Если это выстраивание новой, то это очень автохтонное. Может быть, будем еще говорить про коренные народы, это очень такая самобытная политика, которая, наверное имеет какие-то аналогии, но совсем не в развитых и не богатых и не успешно развивающихся странах. Надо посмотреть, есть ли в Китае прямые линии с народом. А. Осин― У них своя специфика. К. Мартынов― Эта история про то, что между верховным начальником и группами людей нет вообще никаких посредников, представителей – это очень тяжелая вещь мне кажется. И строить вокруг этого какую-то долгосрочную систему, на мой взгляд, не получится. А. Осин― А что плохого в прямом общении? Получается, минуя какие-то инстанции, институты люди обращаются к президенту. И президент тем самым контролирует условного губернатора, губернатор, если будет прямая линия местная, он будет контролировать главу администрации какого-нибудь населенного пункта. И каждый из них будет побаиваться. К. Мартынов― Когда много лет назад в другую эпоху были то ли наводнения, то ли лесные пожары. У Путина тогда была идея, что все решается при помощи видеокамер. Что для того чтобы убедиться, что дома пострадавших от стихийных бедствий восстанавливают и деньги не украдены, нужно поставить видеокамеру, которая в прямом эфире в какую-то кремлевскую резиденцию транслировала бы то, что происходит. Идея на первый взгляд вроде бы не дурная, как и идея с прямой линией. Но на практике это означает, что доверять никому нельзя. Неслучайно кстати Владимир Путин сказал про Колобка. Может быть история про наших западных партнеров, как он говорит, с другой стороны история о том, что когда тебе льстят и говорят, какой ты замечательный и прекрасный, то в конечном итоге тебя сожрут – вообще звучит как история про российские элиты на самом деле. Потому что они точно круглыми сутками занимаются тем, что говорят, что Владимир Путин самый замечательный. Похоже на эту дорогу Колобка, о которой президент так выражается. Так вот история про то, что есть прямое общение президента с народом, она дурная двумя вещами. Во-первых, это означает, что другие методы плохо работают, поскольку в этом есть потребность, а вторая заключается в том, что если бы у Путина был миллион жизней и он мог бы свое время президентское уделить каждой российской проблеме. Тогда в теории, в вымышленном мире эта система могла бы работать. А так мы видим, что 0,01 проблемы решается президентом в прямом эфире. Людям, наверное, это нравится до какой-то степени. А все остальные проблемы просто зависают на этой выжженной земле между президентом и народом, который не фиксируется прямой линией. А. Осин― Последняя надежда можно сказать для многих людей — так обратиться напрямую к президенту. К. Мартынов― Это как лотерея немного. То есть каков твой шанс, что твой вопрос будет зачитан в прямом эфире и тебе помогут. Ну надо посчитать. Это похоже на игру в лотерею… А. Осин― Просто типическая проблема поднимается. Это отдельный человек, который высказался в прямом эфире. А есть еще миллионы. К. Мартынов― Но про эти миллионы мы ничего не знаем. Мы знаем, что проблема есть, она сложна и Путин это признает. Дальше, видимо, ничего не происходит, да и произойти не может. Кто должен решать эти проблемы. Нет таких людей, остался только президент и народ. По поводу преемника. Мне кажется, если всерьез говорить, то конечно никто не ждет сейчас от Путина ни его сторонники, ни его окружение, ни оппозиция, что он в принципе собирается иметь какого-то преемника. И вообще уходить в отставку. Мне кажется, что после прошлогоднего обнуления Конституции, которое под разными объяснениями нам предлагалось, но в итоге свелось к основному пункту про два президентских срока по 6 лет. В принципе всем понятно, что эта музыка вполне может быть вечной. И кажется, что большая часть людей с влиянием, деньгами, возможностями в России в принципе вполне на это и рассчитывают. Что Путин не уйдет никогда. Что это может длиться еще десятилетиями. И дальше мы просто будем вечно слушать эту историю о том, что чем он мог бы заняться на пенсии, если бы она у него была. Или, например, как выбирать преемника. Почему в принципе эти вопросы люди задают и почему их пропускают в эфир и почему Путин на них охотно отвечает – мне кажется такое типичное для него лукавство. Игра, связанная с тем, что если вы будете себя плохо вести, если не будете меня достаточно сильно уважать и любить и каждый раз мне это демонстрировать, то я могу и оставить вас на произвол судьбы. Тогда еще неизвестно, что с вами случится. К.Мартынов: 0,01 проблемы решается президентом в прямом эфире. Людям, наверное, это нравится до какой-то степени А. Осин― Ведь понятно, что по личному желанию президента это не произойдет, но ведь есть причина, о которой Булгаков в первой