До и после смерти Читатели и соучастники «Новой» рассказывают о потерях от коронавируса среди своих близких До и после смерти Читатели и соучастники «Новой» рассказывают о потерях от коронавируса среди своих близких 01.07.2021 Новая газета Вместо предисловия Читатели, соучастники «Новой газеты» откликнулись на просьбу редакции рассказать о потерях от коронавируса среди своих близких. Если хотите — это спецвыпуск некрологов. Смысл: жестоко напомнить — пандемия не закончилась. Люди продолжают уходить. Надо защищать себя и близких. Мы не ожидали такого потока писем — несколько сот. В двенадцати нашу идею осудили («хватит пугать людей»), еще десять писем от ковид-диссидентов и противников вакцинации. Абсолютное большинство наших соучастников поддержало редакцию. …У нас и у наших читателей были и сомнения стилистического характера: все же не литераторы и не журналисты прислали свои тексты. Все сомнения отпали, когда мы начали читать нашу почту. Человек хорошо пишет, когда он искренен. Читайте, пожалуйста. И извините, что потревожили вашу память. Но это тот случай, когда, говоря о смерти, мы охраняем жизни. Редакция Предисловие к этим некрологам редакция попросила написать выжившего — нашего друга, любимого страной телеведущего Владимира Молчанова Я почти ничего не помню из того, что произошло со мной 3 января нынешнего года. Помню только, что мне было так плохо, как до этого не было ни разу в жизни. Не больно, только дышать трудно, ничего не чувствуешь — ни запахов, ни вкуса таблеток валидола, которые мне одну за другой давала жена, пока дочь везла нас на машине от сияющей новогодними огнями дачи в подмосковной Старой Рузе в Москву. 100 километров, почти два часа полной тишины в машине. Только изредка вопрос, который мне позже в письмах ежедневно будут задавать сотни людей: «Как ты?» И еще один какой-то очень резкий, секундный всхлип телефона — это пришло сообщение: «Ваш анализ на COVID-19 готов. Результат положительный». Но я и это уже был не в состоянии осознать, я вообще почти ничего не понимал и не чувствовал, не мог поднять руку, ноги не слушались, хотел пить, пытался сделать глоток — не получалось, еще один — вода почему-то текла по щекам. Мне казалось, что я сплю или где-то уже не здесь… Виноват в том был только я сам. Пока гром не грянет… Разумные старинные русские поговорки и в XXI веке никто не отменял. Четыре дня кашля, слабость, ночная температура под 38 с лишним — простыл, бедолага. Наверное, в бассейне. Поэтому — анальгин, пропотеть, арбидол, чай с травками погорячее. Водки бы с перцем, но вот беда: пить бросил уже лет семь тому. Ничего, заменим медом или чем-то, что под рукой есть… Не помогло и, увы, в будущем не поможет никому… Что было дальше? Помню только какие-то звуки, штрихи, чьи-то голоса, куда-то ведут, пытаясь помочь мне преодолеть десять ступенек до лифта — дом старый, довоенный, ступени большие, — жена, дочь, внук почти несут на себе мои 95 килограммов веса. Потом куда-то кладут, снова куда-то везут, но уже чужие люди — это врачи скорой помощи. Я их не знаю и не понимаю, что со мной делают, встать с носилок я уже не могу, я лечу в каких-то черных облаках и хочу хоть что-то увидеть… Не получается. Потом опять какие-то чужие, напоминающие инопланетян в скафандрах люди. Это скорая привезла меня в больницу. Гул голосов, не могу разобрать ни одного слова, пытаюсь заставить себя понять, что происходит вокруг меня. Не получается… Меня спрашивают, как зовут жену, дочь, внука. Я путаю имена, хочу что-то ответить, но — тщетно. Обо всем этом мне расскажут позже. Как и о том, что четыре дня русского «авось пронесет» стоили мне 75 процентов поражения легкого. Но это все — потом, когда потрясающие врачи, не отходившие от меня днями и ночами медицинские сестры 52-й московской больницы спасут мне жизнь. Благодаря этим людям и их заботам я и не оказался среди тех 120 тысяч человек, которых на сегодняшний день Россия потеряла за время этой жуткой, чудовищной пандемии. За прошедший год от коронавируса умерли 69 моих друзей, приятелей, коллег, людей, часто приходивших ко мне в гости в телевизионные студии и на радио. Шестьдесят девять!!! И это только моих друзей и добрых знакомых. Кто-то из них надеялся, что спасут, кто-то понимал, что жить осталось совсем немного. Через неделю после того, как я попал в 52-ю больницу и уже стал что-то осознавать, мне сказали, что где-то этажом ниже лежит Боря Грачевский, с которым мы и дружили лет сорок, а иногда и работали вместе. Еще сказали, что ему совсем плохо. Я тут же с ошибками — пальцы рук сводила судорога — напечатал ему по телефону какие-то добрые слова. Боря, тоже с ошибками, ответил очень быстро и еще прислал мне финальный стоп-кадр из своего знаменитого «Ералаша». Он его еще нескольким друзьям послал. Это было последнее, что Боря успел сделать в этой жизни. Через несколько часов он умер… Моим знакомым, умершим от коронавируса и его последствий, было от 34 до 98 лет. Это были хорошие люди, очень известные и совершенно безвестные. Известные умирали в хороших клиниках. Безвестных, как моего чудесного соседа по деревне, тупо возили на скорых по пяти больницам, выписывая домой через несколько дней: дома долечивайся. Утром дома ему становилось совсем плохо и он снова вызывал скорую. В шестой больнице он отошел в мир иной. Ковид осуществил мечту идиотов: он создал и будет создавать далее всеобщее равенство. Равенство нищих и миллиардеров, талантов и бездарей, власть имущих и власть презирающих, людей очень известных и людей совершенно безвестных, людей, верующих в Бога, и убежденных атеистов. Все они умирают и будут умирать от ковида приблизительно одинаково: быстро и в муках — или долго, но тоже в муках. Отличаться будет только место на кладбищах, но это уже не будет их волновать… А что я? Меня спасли, я жив и буду вечно благодарен тем, кто это сделал. Вместо 20 шагов, которые я с жутким трудом преодолевал после трех недель, проведенных в 52-й больнице, и еще двух недель в потрясающем реабилитационном центре на Иваньковском шоссе, я — правда, тоже с некоторым трудом — прохожу в деревне вдоль реки 4–5 километров в день. Я заново почти научился дышать как нормальный человек. У меня почти прошли судороги, которые сводили ноги и пальцы на руках. Ко мне вернулся мой нормальный голос, который несколько десятилетий слышали мои телезрители и радиослушатели. Я — пусть с трудом, через не могу — снова из бесчувственного овоща превращаюсь в нормального человека, который хочет жить, любить, работать, общаться с друзьями, ходить в театры и на концерты, заниматься спортом, тем паче что я стал не по своей воле строен: ковид унес с собой 12 кило моего веса. Мне — повезло! Но, но… Страх, переходящий в ужас, от перенесенного и увиденного за эти месяцы уже не покинет меня никогда. Увы, я знаю это и чувствую абсолютно точно. Особенно когда я слышу и вижу речи некоторых безумных, упивающихся своей властью, безнаказанностью, неприкосновенностью и очень большими деньгами представителей власти и того, что некогда считалось СМИ — средствами массовой информации. Речи, в которых они лгут людям, что и в области борьбы с ковидом мы впереди планеты всей, что у нас, как обычно, почти все в порядке и что если бы не враги, которые везде и всюду, то все бы «стабилизировалось»… Когда я вижу, как наивно, как бездумно поверивший лжецам народ — простой, обычный народ, — срывая маски, отказываясь от прививок, презрев все необходимые для цивилизованных людей антиковидные запреты, в обнимку, обливаясь потом, дыша друг на друга, кашляя и чихая, заполняет собой бары, кафе, ночные клубы… Сколько еще тысяч и тысяч людей умрет от всего этого ужаса в больницах в ближайшее время, в ближайшие дни, завтра или послезавтра, чтобы мы поняли: ВРАГ ПОД НАЗВАНИЕМ COVID-19 НЕ БУДЕТ РАЗБИТ И ПОБЕДЫ, ЕСЛИ МЫ НЕ ИЗМЕНИМ СЕБЯ И СВОЕ ПОВЕДЕНИЕ, ЗА НАМИ НЕ БУДЕТ! Искренне ваш, выживший журналист «Коллеги и ученики его не забудут» Пишу не о близком, не о друге, а скорее о добром знакомом, но то, что он умер в прошлом году от ковида, для меня большая постоянная печаль. Александр Яковлевич Фих. Мы видели его только в отпускное деревенское время, заходя в дом, где нас радушно встречали Александр Яковлевич и его жена красавица Тамара. С ними было так хорошо, так интересно! Александр Яковлевич всегда ясно видел и ценил в людях хорошие качества, интересовался всем вокруг, помогал самым толковым. Уважение к нему было особенным. Александр Яковлевич 54 года работал учителем физики в знаменитой петербургской физико-математической школе 329. Он дружил со своими учениками и со многими потом поддерживал хорошие отношения долгие годы. Коллеги и ученики Александра Яковлевича его не забудут. Марина Мясоедова «Я потеряла Рыжую» Я потеряла Лену, Лену Рыжую, как я называла ее в детстве. Это прозвище Лене Наглер придумала моя бабушка, Лена и вправду была прекрасно рыжей. Друг нашей семьи, очень близкий друг мамы, она стала другом и мне, когда я выросла. Теперь образовалась огромная тоскливая дыра размером примерно с ее огромную душу — странно звучит, но это именно так. Лена была другом, семьей, частью нас, она была красивая и нежная, она мужественно справлялась со своими недугами и всегда была готова помочь. На ковид ее сил не хватило. Дарья Рыжкова