« Я спросила врача: что мне делать? «Я не знаю, попробуйте что-то натуральное. Целителей». Это совет врача? «Ну, когда больше ничего нет, остается только то, что вы сами можете найти», говорит», — делится своим опытом Гундега Шмите. Четыре долгих месяца она провела, бродя по вроде как приоритетному «зеленому коридору» для онкологических пациентов, разочарованная и оставшаяся без поддержки. « Я как пациент [их] не интересовала, абсолютно», — говорит она. Сейчас Гундега пьет травяные чаи, снова стоит в очереди на консультацию у врача и полагается на свою волю к жизни. Длинные зеленые коридоры « Сейчас очень период сильной боли в костях. Очень-очень болит», — говорит Гундега Шмите в своем аудиодневнике, который она отослала за несколько дней до встречи с «Открытыми файлами». « Получается так, что я травлю себя медикаментом и 15 часов лежу в кровати, а четыре часа — в ванне с водой, потому что тело просто бьется в корчах, и это невозможно вытерпеть. От боли начинаются судороги. В ванне у меня расслабляется позвоночник, таз. День у меня очень короткий: я что-то поделаю, полежу, поделаю, снова полежу, иду погулять, иду в ванну. Сейчас когда приходят гости, они идут ко мне в ванную. Сидят рядом, и мы разговариваем. Мои уже привыкли. Впервые в жизни я принимаю людей в ванной и совсем не стыжусь», — звучит продолжение. «Открытые файлы» встретились с Гундегой на террасе кафе в центре Валмиеры. Она сразу предупредила, что в какой-то момент ей, возможно, придется постоять, потому что долго сидеть трудно. Женщина заказала морковный сок, потому что кофе больше не пьет: «Вымывает кальций, а мне надо беречь кости». Несколько лет назад Г. Шмите стала активно заниматься спортом, избавилась от лишних 35 килограммов, и как раз тогда ее посетила боль в спине. На работе как раз появился вентилятор, поэтому семейный врач полагал, что она застудила нерв. « Я сначала такая: ой, только бы не камни, только бы не камни, — вспоминает она. — Сейчас, вспоминая это, думаю: ну не дура? Если бы камни...» В октябре сделали рентген, который показал метастазы в костях. Чтобы начать лечение, надо было выяснить, где находится источник опухоли. Поэтому семейный врач через «зеленый коридор» записал ее к врачу в Больнице травматологии и ортопедии Лаурису Репше, который специализируется на онкологии костей. Семейный врач Нина Гайлите сказала, что это был единственный специалист, и после консультаций с местным онкологом ни одного другого найти не удалось. Однако опыт Гундеги Шмите в Больнице травматологии и ортопедии заставляет думать, что в системе «зеленого коридора» есть изъяны. Врач уже во время первого визита посоветовал обратиться в частную клинику. Гундега ответила, что у нее «зеленый коридор». На что он ответил: « Вам там не ответят ни на один вопрос. Будет долго. Видите же, что вперед не двигаетесь, а уже декабрь». Боль к тому моменту же была просто зверской. Под напором Г. Шмите доктор сам записал ее на исследование с помощью магнитного резонанса с контрастным веществом. Об этом в аудиодневнике женщины есть запись: — Мне позвонили накануне вечером насчет записи и спросили, сказал ли мне врач. — Да, говорю, у меня магнитный резонанс с контрастным веществом. — Нет, без контрастного вещества. — Я: как это нет? У меня листочек, направление, доктор прописал магнитный резонанс с контрастным веществом. — Нет, потому что тогда бы доктор нам бы сказал, так как для контрастного вещества вам за день до процедуры надо сдать анализы. — Я говорю: но уже ведь вечер, мне завтра надо ехать к вам. — А вам врач сказал, что без контрастного вещества надо платить 280 евро, а с контрастным веществом — 380? — Нет, отвечаю, мне не надо платить, меня записали через «зеленый коридор». — Нет, у нас не заключен договор с «зеленым коридором». В конце концов Гундега Шмите заплатила. Процедуру провели в Veselības centrs 4 в помещениях Больницы травматологии и ортопедии. « Я была в шоке, — говорит она. — Мне казалось, что если у тебя «зеленый коридор», то у тебя «зеленый коридор». Зачем он нужен, если от него никакого толку, и я все равно должна платить?» Сам врач Лаурис Репша на интервью не согласился, но ситуацию письменно прокомментировал главный врач Больницы травматологии и ортопедии Угис Зариньш: больница предоставляет консультации и лечение пациентам в рамках «зеленого коридора», но возможности диагностики у нее ограничены, так как ей не принадлежит оборудование для магнитного резонанса. У. Зариньш пояснил: « Таких пациентов, которым нужна специальная онкологическая помощь в нашей больнице, совсем немного. Из-за этого врач ошибся: он направил пациента в ближайшее место, где это обследование можно провести быстрее всего, не уточнив, можно ли это сделать в рамках «зеленого коридора». Правильно было бы направить пациента в одну из специализированных больниц, где эта диагностика доступна бесплатно. Врач был уверен, что «зеленый коридор» работает везде, а не только в двух больницах в Риге». Как должно было быть Представитель Национальной службы здравоохранения (НСЗ, NVD) Юлия Воропаева пояснила, что «зеленый коридор» состоит из двух этапов. На начальные обследования пациента направляет семейный врач, и их можно сделать в любом учреждении, у которого есть договорные отношения с НСЗ. При этом учреждение должно обеспечить обследование в течение десяти дней с момента записи. Если подозрения насчет опухоли подтверждаются, дальше пациента отправляют на вторичную диагностику в одно из четырех специализированных заведений: это Восточная больница, Страдиня, региональные больницы в Даугавпилсе и Лиепае. « По сути, в этом случае, если смотреть с точки зрения алгоритма «зеленого коридора», то, что было в Травматологической больнице — лишний промежуточный этап. Потому что после выявления метастазов семейный врач должен был сразу отправить пациента в одно из специализированных учреждений, где человек получил бы все обследования, необходимые для выяснения, где находится опухоль, и для решения о дальнейшем лечении», — сообщила Юлия Воропаева. В специализированных заведениях есть все необходимые специалисты и можно сделать все обследования для вторичной диагностики и лечения. « Единственное — есть еще фактор выбора пациента: иногда, если пациент считает, что его проблему может решить конкретный специалист, он идет к самостоятельно выбранному врачу, и это не всегда происходит в установленном порядке», — добавила представитель НСЗ. Коридоры коммуникации Биопсию Шмите сделали в Больнице травматологии и ортопедии, в онкологический центр Восточной больницы она попала уже с известным местоположением опухоли. « После биопсии выяснили три места, где у меня может быть [рак]. Меня сразу послали проверить желудок. Результаты надо было ждать три недели. Три недели — для больного, который мучается от боли. Прождав три недели, надо было записаться на химиотерапию в Гайльэзерсе — еще две недели», — рассказала она. В Латвийском онкологическом центре Гундега так и не получила ответы на свои вопросы. «Она только написала на листочке, что когда-то будет консилиум и что 5 февраля начинается химиотерапия», — говорит женщина, которая на момент описываемых событий не знала, на какой стадии находится опухоль. Об этом ей рассказали только в марте, когда она пришла на следующую химиотерапию. « Глава больницы меня погладила и, смеясь перед всей палатой, сказала: «Шмите, ну сколько еще можно изображать маленького ребенка, что ты рассказываешь, что ни один врач, с которым ты говорил, не сказал, что у тебя четвертая стадия. У тебя давно четвертая стадия, еще в октябре было известно. А я стояла и плакала», — говорит женщина, у которой общение с врачами оставило чувство горечи, так как не оставляло ощущение, что от нее хотят побыстрее отделаться. Нет времени на беседы с пациентами Президент Латвийской ассоциации онкологов Янис Эглитис, комментируя ситуацию, отметил продолжительность визитов: в Латвии это обычно 15-20 минут. Во время визита за дверями нередко ждут другие пациенты. « Тут много проблематичных вопросов: человеку надо сообщить, что у него рак или метастатический рак. Надо считаться с тем, что разговор может затянуться на час и даже дольше, а не у всех есть время столько проговорить», — сказал специалист. В западных странах впервые пришедшему пациенту в среднем обычно отводят час; привлекают психологов или другой оказывающий поддержку персонал. В Латвии же при нынешнем числе специалистов продлить время визита просто невозможно, считает Я. Эглитис: « В противном случае, если [стандартное время визита] будет полчаса или час, то время ожидания растянется раза в четыре. Думаю, тогда первую консультацию ждать пришлось бы пару месяцев». Руководитель общества поддержки онкологических пациентов Dzīvības koks Гунита Берке говорит, что часто не хватает информации, поэтому организация в четырех онкологических клиниках поставит хотя бы информационные стенды. « Каждый человек, узнав диагноз, в этой ситуации оказывается впервые. А когда у тебя такое впервые, ты даже не знаешь, что надо спрашивать. Поэтому недопонимание, проблемы с коммуникацией могут возникнуть еще и из незнания пациента и из того, что врач не знает, что пациент не осведомлен», — объяснила Г. Берке. Буклеты обеспечат основной информацией о диагнозе, лечении, возможностях получения поддержки и важнейших вопросах, которые пациент может задать врачу. Четыре долгих месяца « Если вы уже видите по документам, что у человека четвертая стадия, почему надо ждать еще две недели [чтоб попасть] к онкологу и еще три недели — биопсию? Это мои пять недель! Мои пять недель! Возможно, если бы все было на пять недель раньше, то у меня была бы больше вероятность, что у меня вырежут этот рак, что у меня есть возможность сделать эту операцию. [...] У меня вопрос: какой смысле в этом «зеленом коридоре»? Извините, я сейчас расплачусь», — в глазах женщины блестят слезы. Очевидно, «зеленый коридор» получился намного длиннее, чем должен был быть. В договоре указано, что с первой консультации в специализированной больнице до момента, когда консилиум примет решение о лечении, должно пройти не более 30 дней. Если процесс не происходит в течение 50 дней, пациент может обратиться с жалобой в Национальную службу здравоохранения, которая оценит ситуацию. Однако за последние два года таких жалоб на «зеленый коридор» она не получала. Несчастливое исключение Врачи и организации пациентов считают, что сейчас в «зеленом коридоре» нет больших системных проблем, а случай Гундеги Шмите — несчастливое исключение. Другое дело, что пациентам и месяц кажется очень долгим сроком, заметила ее семейный врач Нина Гайлите. « Каждый день [ожидания], кажется, тянется бесконечно долго. Твоя жизнь останавливается, пока не наступит ясность и не начнется лечение», — считает она. Доступность услуг в разных заведениях разная. «Мы видим, что есть учреждения, которые укладываются в десятидневный срок, но в некоторых