Фото: ТАСС Данное сообщение создано и распространено иностранным средством массовой информации, выполняющим функции иностранного агента, российским юридическим лицом, Радио Свобода* Финал кампании регистрации кандидатов на выборы сопровождается скандалами. В массе не допускают сторонников Алексея Навального. ЦИКом с подачи Генпрокуратуры снят с регистрации третий номер списка КПРФ бывший кандидат в президенты РФ Павел Грудин, грозят делом об экстремизме популярному блогеру коммунисту Николаю Бондаренко. Кажется, власть Путина всех противников растоптала: Алексей Навальный сидит в тюрьме, многие оппозиционеры уехали из России, против них возбуждаются сфабрикованные на живую нитку уголовные дела. От возможности баллотироваться отстранены многие популярные политики. Тем не менее, репрессии продолжаются, будет закрыта для народа видеотрансляция с избирательных участков. Чего же опасается администрация президента Путина, продолжая зачистку? Ход кампании по выборам ГД РФ обсуждают политолог Александр Кынев и зампредседателя движения избирателей "Голос" Станислав Андрейчук. Загрузка... Видеоверсия программы Михаил Соколов: Мы сегодня поговорим о сентябрьских выборах, о том, что происходит в финале этой избирательной кампании. Финал этот, последние месяцы сопровождаются разнообразными скандалами, в массе не допускают сторонников Алексея Навального, многим оппозиционерам срывают встречи. Ход кампании обсудят наши гости: в студии политолог Александр Кынев, с нами на связи из Сибири, из Томска активист движения "Голос"* Станислав Андрейчук. Давайте начнем с сюжета Ивана Воронина из Мурманска. Бывшего координатора штаба Навального Виолетту Грудину насильно госпитализировали во время выборов. Такая история в Мурманске, вроде выборы не самого высокого уровня, а скандал заметный. Почему власти не действуют знакомыми способами – принять подписи, потом объявить их недостоверными? Почему надо переходить к такому медицинскому терроризму? Александр Кынев: Я думаю, что это связано, во-первых, с приказом из Москвы. Я абсолютно уверен, что это не в Мурманске решали, а это идет достаточно жесткая федеральная политика, в регионе просто исполнители. Чего хотят в центре? Мне кажется, что у них две цели, которые во многом противоречат друг другу. Во-первых, очевидно, кампания на сушку явки, она видна невооруженным взглядом. "Голос" ведет мониторинг медиапространства – это очень хорошо видно. Выборов фактически мы не видим, их нет на экранах, их нет на улицах, их нет в почтовых ящиках, делается все, чтобы их не было. Мы видим, что и партии во многом подыгрывают, особенно тоже не изгаляясь какими-то креативными вещами. Логика здесь простая: своих "избирателей" в административных регионах они либо приведут по приказу, либо просто нарисуют. В регионах, где есть конкуренция, где выборы проходят более-менее честно, делается все, чтобы люди просто о выборах не знали. Самый лучший способ сушки – это умолчание. Эти цель сушки явки дополняется еще и второй стратегией: мало того, чтобы люди не знали, важно, чтобы те, кто действительно политически мотивирован, которых никак уже не заткнешь кампанией умолчания, их дополнительно демотивировать. Демотивировать можно двумя вещами – отвращением и ощущением безнадежности. То есть попытаться у людей создать ощущение того, что все пропало, все плохо, никакой надежды нет, ходи, не ходи и так далее. Для этого с одной стороны ведется медийная кампания в социальных сетях. Зайдите на сайт "Эха Москвы" или дружественных сайтов, на сайты сторонников Алексея Навального*, на сайт Радио Свобода*, просто как под копирку несколько типов сообщений. Одни пишут, что все это бессмысленно, все партии одинаковые, все это из администрации президента, другие пишут, что все и так фальсифицируют и так далее, третьи призывают к гражданскому протесту. При этом авторы разные, но тексты дословно одинаковые. Подобные демонстративные вещи типа ареста фактически в больнице Виолетты Грудиной – это как раз элемент создания у людей чувства гражданского протеста, типа: какие они мерзавцы, накажите их, не ходите на выборы. А с другой стороны у других людей ощущение чувства подавленности, беспомощности, демотивации: сколько же можно, уже руки опускаются. Михаил Соколов: То есть это нечто вроде устрашения все-таки? Александр Кынев: Для одних это устрашение, а у других вроде бы как ощущение ложного протеста, который на самом деле не протест, а игра в поддавки. То есть это такая обманка, людям кажется, что они протестуют, на самом деле они подыгрывают. Вообще это классическая история. Еще один способ понижать явку – постоянно говорить про игру с шулерами. Хотя на самом деле это и есть игра с шулером, когда шулер делает так, что ты сам уходишь в кусты, у тебя полная иллюзия, что ты якобы принял собственное решение. Не принял ты собственного решения. Это ты повелся на игру в поддавки и уклонился от того, чтобы сделать ход и таким образом практически подарил победу тому, кто тебе эту игру навязал. В этом есть некий рациональный смысл. Но проблема заключается в том, что эта вторая стратегия красиво звучит только на бумаге, на практике ее очень тяжело реализовать, потому что у нее нет никаких четких границ реализации. Это как с блюдом на вкус и цвет, где граница, что посолил или пересолил, только мастерством повара и больше ничем. Здесь то же самое. Переизбыток давления, особенно в условиях взвинченного общества, когда люди раздражены и недовольны, очень легко может привести к противоположному эффекту. 2019 год, Московская Городская Дума, эффект был практически тот же самый. Зачем снимали зачастую кандидатов, у которых не было никаких шансов? Многие, которых сняли в Москве, это были безнадежные кандидаты по округам. Их снимали демонстративно жестко, со скандалом, с нарушением процедур, с унижением часто и так далее. В Питере такое происходит на выборах постоянно. Для чего это делается – демотивация. Но в какой-то момент, если скандалов очень много, вместо демотивации происходит обратное – происходит поляризация и усиление протеста, когда возникает кумулятивный эффект. Это зависит, во-первых, от количества подобных скандалов, количество переходит в качество, если таких скандалов много. Второе – это в значительной степени зависит от лидеров протеста, играют ли они в поддавки сознательно или несознательно, готовы ли они играть в эту игру, которую им предлагают, кремлевскую, или же у них хватает мужества вести самостоятельную игру. В Москве хватило. Как будет в этом году, пока сказать сложно, потому что здесь с одной стороны мы видим, что умные люди это понимают. Я смотрел абсолютно адекватный комментарий на эту тему Николая Бондаренко, который фактически прямо говорит другими словами то же, что говорю я, что это сознательная стратегия психологического давления, поддаваться нельзя. Примерно то же самое говорит Наталья Шавшукова, примерно то же самое говорит Леонид Волков. Это говорит в плюс того, что вроде бы как оппозиция разных видов не собирается идти на эти уловки. Но есть плохая новость, которая заключается в том, что в целом в условиях ареста самого Алексея Навального и в условиях очень массового наката на большое количество активистов на местах многие, независимо от позиции каких-то ньюсмейкеров, действительно деморализованы. Это невозможно не заметить – это хорошо видно и по поведению людей, и по тому, что они говорят. Михаил Соколов: Станислав, как вы воспринимаете сейчас из сибирского далека эту кампанию запугивания, направленную прежде всего и на сторонников Алексея Навального, и на других сильных оппозиционных политиков? Не будем забывать, что ряд из них получили просто-напросто сфабрикованные уголовные дела, как это было с тем же Дмитрием Гудковым, например, которому пришлось уехать из России. Станислав Андрейчук: Мне кажется, что Александр все самое главное сказал. Я бы тоже остановился на этой истории про попытку демотивации через отвращение и ощущение безнадеги. При этом мы понимаем, что на самом деле то, что происходит – это показатель обратного. Потому что когда был крымский консенсус, в 2016 году никакого ужаса на выборах в Госдуму не происходило. Более-менее всех допускали, провозглашалась Володиным история про то, что выборы должны быть конкурентными, открытыми, легитимными и так далее. Власть себя чувствовала уверенно, допускала до выборов всех, кого хотела. Сейчас мы видим власть ровно в той ситуации, когда явно уверенности в себе нет, бьют прежде всего, конечно, по организационным структурам. Органы власти умеют работать с организациями. Поэтому этот весь ужас, который они пытаются посеять – это прежде всего те, кто включен в организационные структуры. Рассчитывают разрушить организацию в надежде, что не будет того самого центра, вокруг которого может консолидироваться стихийный протест, который, конечно, назревает у людей на фоне социально-экономических проблем, на фоне истерии эпидемиологической. Просто те, кто ездит в общественном транспорте, те видят, в каком напряжении происходит это постоянно. Те, кто ходит в магазины и так далее, любая встреча с полицейским, с кассиром по поводу масок и всего остального, она вызывает огромный уровень реакции у людей. Поэтому это все накапливается, может привести к какому-то взрыву протестному. Но власти рассчитывают на то, что некому будет консолидировать этот взрыв. В то же время понятно, что игроки политические действительно ведут себя достаточно пассивно из тех, кто допущен. Потому что агитации не видно. Я сейчас в нескольких регионах сибирских был, в Красноярске агитацию видно, у них в региональный парламент еще идут, на том же Алтае, где выборы в региональный парламент и в Госдуму, там вообще ничего нет, ты ходишь по пустому городу. Мне кажется, что если что-то будет происходить, то это будет достаточно стихийная история. Партии действительно ведут себя достаточно сдержанно. Хотя те же коммунисты попытались Грудинина заявить, того же Бондаренко заявить, которого пытаются активно снять с выборов, Грудинина уже сняли. Бондаренко вызвали в полицию, экстремизм ему шьют за ролик Навального 2013 года, который он запостил. Партии однозначного сигнала не посылают, мне кажется, сами стараются в кустах отсидеться. При этом, я думаю, тем, кто чувствует себя демотивированным, надо понимать, что ситуация неоднозначная. Лучший способ сейчас выразить какое-то свое протестное настроение – это идти на выборы. Митингов в ближайшее время пока не предвидится, а если и предвидится, то дубинкой по голове можно получить. На избирательных участках пока дубинкой все-таки по голове не дают. Михаил Соколов: Это очень оптимистический взгляд, что на участках не бьют, хотя еще, как говорится, не вечер, не выборы. Возьмем, например, партию "Единая Россия", которая символизирует собой на этих выборах государственную власть, Владимира Путина. Кстати, Песков сегодня сказал, что Путин поддерживает партию, но в кампании напрямую участвовать пока не собирается. У нее падают рейтинги, недовольство этой �